Среди чиновников Государственного банка Российской империи было немало ярких личностей. К их числу принадлежит Николай Павлович Полянский (1852?1921), отдавший службе в банке около 50 лет своей жизни. В его биографии как в зеркале отразились важные вехи истории страны и ее кредитной системы. Он начал работать в Государственном банке в начале 1870-х гг., в ?эпоху Ламанского?, когда в стране начала создаваться современная по тем временам экономическая инфраструктура: открывались акционерные коммерческие и земельные банки, строились железные дороги, возникали крупные предприятия легкой и тяжелой промышленности.

Накануне революции 1917 года Н.П. Полянский руководил одним из крупнейших территориальных подразделений Государственного банка ? Нижегородской конторой.

По существовавшей в банке практике Н.П. Полянскому, несмотря на дворянское происхождение¹, пришлось продвигаться по служебной лестнице с низших должностей в провинциальных отделениях банка. Впоследствии он поочередно возглавлял несколько из них, включая крупную Нижегородскую контору (в 1909?1917 гг.). Благодаря своим способностям и недюжинной энергии он превратил контору в одно из процветающих отделений Государственного банка, заслужив в банковских кругах репутацию прекрасного организатора и компетентного специалиста. Не случайно руководство Государственного банка предлагало ему занять место управляющего Московской конторой, а известный предприниматель Н.А. Второв приглашал войти в правление коммерческого банка ?И.В. Юнкер и Ко.?, посулив высокое годовое содержание.

Публикуемые отрывки из мемуаров Н.П. Полянского, написанных в 1919?1921 годах, являются ценным источником cведений о повседневной жизни служащих Государственного банка дореволюционной России. Они посвящены Нижегородскому отделению (с 1913 г. ? конторе) Государственного банка. Колоритны зарисовки местной торгово-промышленной жизни, интересно описаны взаимоотношения чиновников. К этому времени в повседневном быте высоких банковских чиновников уже стали обычными телефон и автомобиль, а сам Государственный банк работал, главным образом, уже с акционерными коммерческими банками, а не с торгово-промышленной клиентурой, как было прежде.

Если известные мемуары управляющих Государственным банком Е.И. Ламанского и С.И. Тимашева касаются работы в центральном управлении банка (в Петербурге), то воспоминания Н.П. Полянского рисуют многообразную жизнь русской провинции. В них отражены не только личные переживания, рабочие и жизненные ситуации, но и мировоззрение незаурядного банковского чиновника.

Воспоминания Н.П. Полянского прежде не были опубликованы ? за исключением небольшого фрагмента, связанного с пребыванием в Нижнем Новгороде². Издание мемуаров оказалось возможным благодаря инициативе правнука их автора, Николая Владимировича Полянского, передавшего в дар Музейно-экспозиционному фонду Банка России подлинный текст воспоминаний. Его прадед писал их для детей и внуков, как часто в то время делали представители образованной части общества. Старая рукопись в 294 листа бережно сохранялась в роду Полянских, чтобы когда-нибудь быть опубликованной и прочитанной потомками...

...В Нижний Новгород приехал я 16 июня 1909 года, ровно за месяц до открытия ярмарки.

С отделением ознакомился скоро. Дело по Нижнему мне было известно. После управляющего Ивана Петровича Янкина³ развить операции было нелегко.

По крайней мере заместителю Янкина, моему предместнику Александру Евгеньевичу Гутьеру⁴, в продолжение его пятилетней службы в Нижнем это не удалось.

В отделении я нашел большую переписку А.Е. Гутьера с Центральным управлением Государственного банка по поводу упадка операций в отделении, но положительные результаты не получались. Между тем почва для деятельности была как в постоянном отделении, так и во временном ярмарочном.

Оказалось, что надо было от времени до времени показываться управляющему отделением на Нижегородской бирже и вообще быть попроще и доступнее с нижегородским и приезжающим на ярмарку купечеством и узнавать, какие причины могут тормозить дело.

Учетно-ссудный процент в Государственном банке всегда был ниже взимаемых процентов частными банками ? между тем все лучшие и солидные векселя поступали к ним.

При сравнении балансовых остатков учетных портфелей частных банков с остатком учтенных векселей Нижегородским отделением Государственного банка, таковое оказалось на последнем месте. Само собой разумеется, оставить так дело было нельзя.

Пришлось энергично действовать, но действовать, конечно, с тактом и без всяких зазываний.

После знакомства с нижегородским купечеством на бирже я начал делать им визиты. Почтенное купечество очень любит, если к ним иногда завернешь как-нибудь совершенно запросто после обедни или после биржи. Надо знать также дни именин и дни именин их жен. Некоторые в эти дни любят принимать ? нужно было быть в курсе всего этого.

Через несколько времени, когда меня ближе узнали и в Нижнем Новгороде, нашлось много прежних моих знакомых, так как я большую часть своей службы провел в ближайших к Нижнему городах, мне они сами стали говорить, что нужно было сделать для увеличения нижегородского операционного дела.

?К Вам, ? говорили, ? совершенно нельзя ходить. Из Вашего банка гонят вон. Ведь кто у Вас сидит в комитете ? одни лишь киты нижегородские! Нет, теперь время китов, на которых держался Нижний Новгород, прошло. Жизнь благодаря банковому кредиту и проникающей в нашу среду культуре идет гигантскими шагами вперед. Нельзя на нас все время смотреть как на маленьких детей. Крупный капиталист где угодно найдет себе кредит, даже и вне Нижнего Новгорода, а вот Вы лучше маленьким помогайте. Ведь если придет к Вам маленький, но порядочный человек и деловитый торговец и Вы ему откроете кредит в 2?3, а то и в 5 тысяч рублей, то ведь он, уходя от Вас, в часовню зайдет и свечку о Вашем здоровье поставит?.

Само собой разумеется, что я в банковом деле был далеко уже не новичок. Многое знал и сам, о чем мне говорили, но все же такие разговоры были мне полезны.

Осведомившись о крупных торговых оборотах в селе Богородском Нижегородской губернии и в посаде Павлове ? в первом по кожевенной торговле, а во втором как фабричном районе железных и скобяных изделий, ? затем, узнав о большой торговле в селе Мурашкине мехами и лично познакомившись с некоторыми торговцами из названных местностей, я пригласил из села Богородского, посада Павлова и из села Мурашкина по одному члену комитета, предполагая в будущем пригласить и еще.

Затем, не беспокоя нижегородских глубокоуважаемых членов комитета, заседавших в отделении несколько десятков лет, увеличил число их новыми тремя членами, имевшими широкое знакомство в нижегородской торговой среде, и не чрез своих доверенных и приказчиков, а личное.

Точно так же я поступил по отношению к временному ярмарочному отделению.

Кроме того, состав служащих Нижегородского отделения оказался не вполне на высоте своего назначения. Некоторые из банковских чиновников грубо обращались с публикой, гоняя без толку от одной форточки к другой; много было лишних инстанций и т.п.

Хотя я стал похаживать по отделению и состав стал как бы подтягиваться, но многие из служащих были совершенно безнадежны.

Ну, думаю, дело здесь дрянь. Разгонять состав служащих без особых причин нельзя, а придется строже редактировать вновь поступающих.

Пользуясь всяким случаем, я стал заполнять открывающиеся вакансии служащими из тех отделений, с которыми служил раньше и лично их знал. Управляющий банком и директор канцелярии Центрального управления пошли мне навстречу. Все мои представления исполнялись.

Единственно, что я находил принципиально недопустимым, ? это делать представления о назначении к себе в отделение контролеров.

Должность контролера в отделении весьма ответственна. Контролер, как и все служащие, в порядке службы находится в подчинении у управляющего и остановить дело, направленное по распоряжению управляющего, не может; но ему представлено особое право делать о своем несогласии с распоряжением управляющего заявления.

Это делается через тех управляющих, с которыми они служат, ? а иначе заявление примет форму доноса.

Весьма важное значение в отделении имеет бухгалтер. Но обязанности бухгалтера ? не только хорошо знать дело и следить за работой служащих и за обращением их с публикой, но и за самой публикой.

Хороший бухгалтер должен по часам знать: кто, когда и зачем в отделение пришел и когда ушел.

Управляющим следует чаще заглядывать в операционный зал. Мне нередко приходилось видеть в зале какого-либо скучающего клиента. Подойдешь к нему и только начнешь с ним о чем-нибудь разговаривать, как ему уже кричат: ?Пожалуйте в кассу, Вам все готово?.

Особенно стали избегать служащие жалоб на них. Разумеется, бывали случаи, что нервная публика не всегда в своих жалобах права. В каждой такой жалобе необходимо разобраться и конкретно улаживать. К моему удовольствию, жалобы эти стали поступать все реже и реже, а потом и совсем прекратились.

Чрез несколько времени операции отделения так разрослись, что стоявшее в хвосте по своей операционной деятельности вверенное мне Нижегородское отделение Государственного банка по сравнению с местными частными банками заняло первое место; а к 1913 году ? ко времени окончания нового для отделения здания ? операционный баланс Нижегородского отделения Государственного банка, а также чистая прибыль сравнялись с балансовыми цифрами всех нижегородских банковых учреждений в общей их сложности.

17 мая 1913 года Нижегородское отделение Государственного банка в присутствии Государя Императора Николая II и бывшего в то время министром финансов Владимира Николаевича Коковцова⁵ преобразовано из отделения в контору Государственного банка.

О посещении Государем Императором Нижегородской конторы у меня составлена особая записка.

***

Во временном ярмарочном отделении Государственного банка пришлось увидеть ту же запущенность дела, как и в городском.

Состав членов комитета был огромный, но только на бумаге. На самом деле заседания были малолюдные, так как все члены ярмарочного отделения Государственного банка отвлекались для занятий в частных банках, в которые поступал почти весь ярмарочный учетный материал.

Кроме того, в члены комитета представлялось купечество по традиционному списку. К утверждению представлялось много и таких лиц, которые несколько лет как прекратили свои поездки на ярмарку, и, наконец, из некоторых местностей, которые ведут торговлю с Нижним Новгородом, не было совершенно членов комитета.

К следующей ярмарке, к 1910 году, я за полгода до открытия ярмарки сделал всем бывшим в 1909 году членам временного ярмарочного отделения запросы о том, предполагают ли они прибыть для торговли в Нижнем на предстоящую ярмарку.

И вот, когда из полученных ответов увидел, что многие по изменившейся у них торговле перестали ездить на ярмарку, а некоторые даже и умерли, я пополнил состав ярмарочного комитета торговцами из тех местностей, откуда не было в комитете представителей, еще несколькими новыми лицами, осведомленными с нижегородской ярмарочной торговлей.

Дело с каждым днем начало расти. В газетах как нижегородских, так и столичных стали появляться заметки, что кредит в ярмарочном отделении Государственного банка стал вполне доступен; что Государственный банк переменил в этом отношении свою политику; что банковские чиновники во временном отделении стали неузнаваемы ? публика отпускается быстро, длинные ?хвосты? пред кассами и операционными форточками отошли в область преданий и т.п.

В 1909 году, первом по управлении мною Нижегородским ярмарочным отделением, было учтено векселей в два раза больше, чем в 1908 году. Затем с каждым годом операции стали расти, а вместе с сим ? и моя популярность как банкового деятеля.

Начали обо мне поговаривать и в Москве. Ведь Нижегородская ярмарка кишит москвичами.

Как-то во время одного из моих приездов в Петербург встречаю я у Клавдии Петровны и Алексея Владимировича Коншиных (Алексей Владимирович был в то время управляющим Государственным банком)⁶ бывшего моего сослуживца по Государственному банку директора Волжско-Камского коммерческого банка Василия Васильевича Виндельбандта. Затем получаю приглашение навестить его.

По приезде моем в Волжско-Камский банк Василий Васильевич сказал:

? Не желаете ли Вы, Николай Павлович, перейти на службу к нам, в Волжско-Камский банк? Ведь частная служба оплачивается значительно лучше государственной, а мы могли бы в данное время представить Вам хорошее отделение. У нас открывается вакансия в Харькове, а Харьковское отделение считается одним из лучших, да и город Харьков хороший. Ну, что Вы на это скажете?

Я горячо поблагодарил Василия Васильевича за предложение, но сказал, что, к моему большому сожалению, должен отказаться.

Причиной сему то, что операционная деятельность Нижегородского отделения Государственного банка за последнее время сильно развивается и что все цифровые данные за то, что оно после постройки нового дома для отделения, председателем строительной комиссии которого я состою, будет преобразовано в контору.

Дом строится в древнерусском стиле в память трехсотлетия Дома Романовых. Ко дню окончания постройки ожидается приезд в Нижний Новгород Государя Императора. С преобразованием же отделения в контору я в служебном отношении буду совершенно устроен.

? Ну, Николай Павлович, очень жаль, ? ответил мне Василий Васильевич. ? Все же я советую Вам, пользуясь сделанным предложением, познакомиться с Петром Львовичем Барком⁷ и Александром Флегонтовичем Мухиным⁸.

Мухин мне сказал, что они предложили мне лучшее, что в данное время только могли, и что в Харькове я одновременно был бы назначен агентом Северного страхового общества, дающего заработок не меньше службы управляющим. Раскланявшись с Мухиным, пошел к Петру Львовичу Барку.

Петра Львовича я знал по службе в Государственном банке. Он меня вспомнил.

Я ему сказал приблизительно то же, что и Василию Васильевичу Виндельбандту.

? Да, ? ответил мне Петр Львович, ? я вполне понимаю, что в данное время для Вас затруднительно принять наше предложение. Ну а если в будущем мы Вам сделаем предложение в Петербург или в Москву, Вы тоже откажетесь?

? Нет, ? говорю, ? тогда не откажусь.

? Итак, пока до свидания, Николай Павлович. Мы будем иметь Вас в виду: или в Петербург, или в Москву.

На этом мы и расстались.

Спустя несколько времени и при других совершенно обстоятельствах Петр Львович Барк, вероятно, о своих мне словах вспомнил.

Управляющим Государственным банком уже был Иван Павлович Шипов⁹. Новый дом в Нижнем Новгороде построен, и отделение преобразовано в контору Государственного банка.

Весной в 1914 году уходит из Москвы управляющий Московской конторой Государственного банка Александр Иванович Светлицкий¹⁰ в члены правления Волжско-Камского банка. Петр же Львович Барк был уже с год министром финансов.

И вот я получаю из Петербурга телеграмму о том, что Управляющий банком предлагает мне назначение на должность управляющего Московской конторой.

Само собой разумеется, что Иван Павлович Шипов, выдвигая меня на виднейшее место по ведомству Государственного банка, озаботился предварительно заручиться на это согласием министра.

Думаю, что здесь Петр Львович меня и вспомнил, а также и сказанные им слова о Москве или Петербурге.

Все мне говорили, что с отказом от Москвы я поступил неосмотрительно. Но, во-первых, я был очень утомлен срочной постройкой к приезду в Нижний Новгород Государя нового для отделения дома. Громадное здание, выросшее из земли в два строительных сезона, ? несомненно, лучшая постройка в древнерусском стиле во всей России. Постройка была связана с множеством детальных условий стильности здания, с большими чеканными работами дверей, эмалевых черепичных медных крыш над шатрами, художественной росписью потолков, железобетонных работ по устройству сводов, сложных железных форм при покрытии здания и, наконец, художественной чеканной работой по мраморной облицовке здания.

Приходилось работать не только днем, но и по ночам. Дом во время зимних работ был зашит в обшитый кошмой деревянный чехол с устроенными в чехле железными печами и электрическим освещением. Затем столько было разных задержек с поступлением на постройку мрамора для облицовки. Между тем все работы были спешные и одна в зависимости от другой.

Одним словом, меня как председателя строительной комиссии рвали на клочки. А тут нет-нет да приедет из Петербурга бывший в то время управляющим Государственным банком Алексей Владимирович Коншин и начинает подгонять:

? Я о том, что дом будет готов, доложил уже министру финансов, а министр ? Государю. Если мы с постройкой не успеем, то и мне, и вам, Николай Павлович, придется уйти в отставку.

Предварительная смета расходов составлена была очень скупо. Это из нежелания, вероятно, лишних пересудов о стильности постройки. Нужно было очень экономить. В этом отношении мы дошли чуть ли не до скаредности.

Я и теперь невольно краснею, когда, осматривая банк, один из французских инженеров, бывший в Нижнем вместе с представителями Французского национального банка, постучав рукою по деревянному подоконнику в большом зале, обращаясь к одному из них, сказал:

? Этого я никак не мог ожидать! Камня, кажется, в России много.

Этими подоконниками здание Нижегородской конторы обязано архитектору-наблюдателю ? архитектору Московской конторы Государственного банка гражданскому инженеру Богдану Михайловичу Нилусу¹¹.

? Хотя Вы милый и веселый человек, Богдан Михайлович, но знайте, что этого я Вам не прощу никогда.

Вся постройка, кроме покупки места, обошлась около девятисот пятидесяти тысяч рублей. Всякий хотя немножко понимающий в строительном деле человек скажет, что это удивительно дешево. Еще в то время, до войны, этот дом ценили в 2?3 миллиона рублей. Особенность же этого расхода для Государственного банка еще и та, что большинство строящихся домов в провинции затрагивают средства Центрального управления, дом же в Нижнем Новгороде оказался построенным за счет развившихся операций отделения. Все расходы по постройке были покрыты собственными прибылями отделения с большими в пользу Банка остатками.

Я в шутку иногда говорил, что этот дом Государственному банку с моей стороны подарок.

Разумеется, после такого утомительного дела мне хотелось хотя бы годик-другой отдохнуть и посидеть в Нижнем. Квартира вышла у меня прекрасная. При доме разбил хорошенький садик. Посадил много цветов. Чтобы не вывозить из-под фундамента и при планировке двора землю, сделал в саду живописную, с вьющейся дорожкой горку. На горке поставил скамеечку, посадил вишневые деревья и ягодные кусты: малину, красную и черную смородину, крупный штамбовый крыжовник, развел клубнику Викторию и устроил грядку со спаржей. Выстроил маленькую тепличку.

Одним словом, из грязной навозной и мусорной площадки, загроможденной остатками щебня и прочего, вышел чудный культурный садик.

Я не честолюбив, карьеру делать не собирался. Знал, что Нижний Новгород или Москва ? предел моей службы по ведомству Государственного банка. Года мои, чтобы прыгать с места на место, стали не те. Правда, Москва дала бы мне больше козырей для перемены государственной службы на частную, которая лучше оплачивается, но это при желании всегда можно было бы сделать и из Нижнего.

В Нижнем Новгороде я мог жить, не выходя из своего бюджета, между тем как в Москве все бывшие управляющие там проживались. Управляющие частными банками оклады в Москве получают огромные. Тягаться с ними в сношениях с московским купечеством было бы непосильно ? между тем нам, управляющим, надо везде бывать, а также принимать у себя и участвовать в общественной жизни, что, несомненно, стоит денег.

Частые переезды из города в город для меня как человека многосемейного крайне разорительны. Банк путевые пособия выдавал очень скупо. Мне никогда этих пособий не хватало. При переездах я всегда входил в долги и в конце концов принужден был заложить имение жены.

При жизни же в Нижнем Новгороде, получив должность управляющего конторой, а также при ежегодных ярмарочных пособиях я не только получил возможность сводить концы с концами, но понемногу каждый год что-нибудь откладывать на выкуп заложенного имения жены.

Этот долг очень меня тяготил. Я моих родителей за прожитые ими состояния никогда не позволял себе упрекать даже и мысленно, а нынешние дети совсем другие, чем были мы. Зная себя по отношению своих детей совершенно безупречным, всякие нарекания с их стороны были бы для меня невыносимо тяжелы. Я счастлив, что имение мне удалось выкупить. С радостью повторяю это еще раз.

Взвесив все эти обстоятельства, я уже после телеграммы в Петербург о моем согласии послал Управляющему Государственным банком Ивану Павловичу Шипову письмо. Изложив в этом письме все тревожившие меня обстоятельства, я в заключение сообщил, что, представляя себя в его распоряжение, я все же с большим спокойствием остался бы в Нижнем Новгороде.

Получив мое письмо, Иван Павлович немедленно мне ответил, что доводы мои он вполне разделяет и что докладывать министру финансов о назначении меня управляющим Московской конторой не будет.

Конечно, в смысле служебной карьеры по ведомству Государственного банка мой отказ был большой ошибкой. Положение управляющего конторой Государственного банка в Москве, в крупнейшем нашем торговом центре, ? огромное. А главное еще и то, что служба в Москве дала бы мне возможность приобрести еще больший круг знакомств в торгово-промышленной среде.

Но все, что на этом свете ни делается, делается к лучшему. Точно так же в конце 1917 года меня не было бы в Москве, как нет теперь в Нижнем Новгороде. И точно так же я был бы совершенно разорен. Да и вообще трудно говорить о том, чего не знаешь?

...Временное ярмарочное отделение Государственного банка открывалось ежегодно 23-го июля и продолжало свою деятельность до 5-го сентября.

Слух о предстоящей войне дошел до меня в последние дни нашего пребывания в Ильине. А затем, когда я возвратился в Нижний, последовал сам факт объявления войны.

На ярмарочных торговцев, в особенности москвичей, да и на всех остальных начавшаяся война произвела потрясающее действие.

Банки ? как столичные, так и провинциальные ? заволновались. Посыпались циркуляры об осмотрительности, сдержанности, осторожности, сокращении кредитов и т.п. Товара же на ярмарке оказалось в привозе много.

Вследствие принятого частными банками направления к своим активным операциям купечество стало страшно нуждаться в кредите и стало уже поговаривать о грядущих банкротствах.

Я начинаю созывать одно за другим совещания из представителей частных банковых ярмарочных учреждений и говорить им, что идти так дальше нельзя, что для России достаточно одного бедствия ? войны, а Вы, господа, Вашими отказами в кредитах вызовете и другое бедствие ? торгово-промышленный кризис.

Мне отвечают:

? Да, мы Вас понимаем, но ведь мы не хозяева, а приказчики. За нашими плечами стоят правления, и от них зависит направление нашей деятельности.

Вижу, дело плохо, нужно решиться на что-то самому. И вот, посоветовавшись с господами членами учетно-ссудного комитета ярмарочного отделения, при участии членов комитета Нижегородской конторы и двух председателей биржевых комитетов: Нижегородского ? Дмитрия Васильевича Сироткина¹² и Ярмарочного ? Аркадия Сергеевича Салазкина¹³, я начал действовать, то есть вести дело кредита при хороших, вытекающих из ярмарочных сделок векселях, а иногда и привозных, но имеющих целью покупки товаров на ярмарке или для платежей по срочным на ярмарке векселям, совершенно свободно.

Пошли разговоры об этом на ярмарке, а также стали появляться статьи в газетах. В результате к концу ярмарки оказалось, что все лучшие торговые фирмы перешли из частных банков ко мне в Государственный. Общая сумма всех принятых к учету векселей одной Нижегородской конторой Государственного банка приблизилась к двадцати миллионам рублей. Говорят, что это будто бы благоприятно отразилось на нашем курсе. Было несколько биржевых заметок о том, что Нижегородская ярмарка проходит гладко, так как торговля идет своим чередом, как будто и войны нет; что платежи поступают исправно, протесты не выше обыкновенных, несостоятельностей нет и т.д.

По окончании ярмарки приходят ко мне председатель Ярмарочного комитета Аркадий Сергеевич Салазкин и несколько видных представителей торгующего на ярмарке купечества и благодарят за разумную деятельность в качестве управляющего временным ярмарочным отделением и просят разрешения послать об этом телеграммы министру финансов и управляющему Государственным банком.

Поблагодарив купечество и сказав, что исполнял лишь волю моего начальства, я высказал также и пожелание о том, чтобы результаты моей деятельности в ярмарку первого года войны не оказались убыточными для интересов казны. Говорят: ?Не беспокойтесь, все у Вас будет хорошо. У Вас лучший ярмарочный материал?.

И действительно, все векселя многомиллионного ярмарочного учета были в свое время оплачены. При огромной прибыли по вексельной операции потерь не было совершенно.

К Святой неделе следующего года я получил Станислава 1-й степени. Когда поехал благодарить и представиться управляющему Государственным банком и министру финансов, то министр мне сказал:

? Не Вам меня, а мне Вас, Николай Павлович, надо благодарить. Я о Вашей деятельности на Нижегородской ярмарке в первый год войны докладывал Государю Императору.

Затем о поддержке Государственным банком торгующего купечества на Нижегородской ярмарке было сообщено в прочитанном в Государственной думе отчете государственного контролера. Я по этому поводу получил несколько поздравительных писем.

Вот, думаю, может быть, и очень кстати, что я отказался от Московской конторы. Мне тогда не удалось бы сделать такого громкого и полезного дела на ярмарке для всероссийского купечества.

Ровно через год приезжает ко мне на ярмарку из Москвы известный коммерсант Николай Александрович Второв¹⁴. Лично я его раньше не знал, но по роду своей деятельности не мог не знать заочно.

Встречаю, конечно, и говорю, что всегда рад служить, чем только могу.

? Я, ? говорит, ? нарочно к Вам из Москвы приехал, Николай Павлович. Я купил ?Юнкер-Банк? и вот приехал предложить Вам место члена правления в Москве.

? Благодарю Вас, ? отвечаю, ? Николай Александрович, надо подумать, дело серьезное.

? Надо, ? говорит, ? решаться быстро. Если сегодня ответа не дадите, то чрез два дня в шесть часов вечера позвоню Вам из Москвы по телефону, и Вы мне тогда дайте тот или иной ответ, так как если Вы не согласитесь, у меня есть другой кандидат.

? Сколько, ? спрашиваю, ? Вы мне предложите?

? А сколько Вы хотели бы?

Я ответить затруднился. А потом, подумав, ?тысяч пятьдесят?, говорю.

? Нет, ? отвечает, ? это дорого, а сорок тысяч в год я Вам гарантирую. Соглашайтесь, Николай Павлович, я на Вас имею виды как в будущем на директора-распорядителя. Мне такие люди, как Вы, нужны. Контракт пока на три года.

? Ну, так что, ? говорю, ? стоит Вам прибавить десять тысяч рублей в год? Вы их во мне найдете.

? Нет, больше теперь прибавить не могу, а лучше помолимтеся-ка Богу. ? И, встав со стула, начинает креститься.

Я тоже встал, но креститься все же не решился, так как и контракт на три года меня не устраивал.

? Через два дня буду ждать от Вас ответа по телефону, ? продолжает Второв, ? а пока до свидания. Советую еще раз подумать. Я спешу. Приехал не один.

Так на этом мы и расстались.

Когда я рассказал о визите ко мне Второва Петру Александровичу Рукину¹⁵ и Матвею Емельяновичу Башкирову¹⁶, то первый сказал, что ?с Николаем Александровичем Второвым Вам служить было бы трудно, так как он при сношениях со своими служащими тяжел и любит, что называется, сок из них выжать, а потом и бросить. Сорокатысячный оклад от Вас никогда не уйдет, лишь стоит Вам об этом сказать одному известному Вам нашему общему приятелю. Второв неразумно был скуп?.

Что же касается Матвея Емельяновича Башкирова, то этот прямо сказал:

? Вы, Николай Павлович, не так поступили. Вам надо было сказать: дайте мне сто тысяч рублей в год, и вот тогда я подумаю. Второв сам бы тогда задумался и, может быть, эти сто тысяч Вам дал. Вы продешевили себя, Николай Павлович, а потому у Вас дело со Второвым и не вышло.

Через два дня в 6 часов вечера Николай Александрович Второв звонил мне из Москвы по телефону за моим ответом. Я категорически отказался.

Весной в 1915 году был я в Петербурге. Зашел в Торгово-промышленный банк¹⁷ на Большой Морской навестить бывшего управляющего Государственным банком Алексея Владимировича Коншина. Он был в то время директором-распорядителем названного банка. Принял, как и всегда, хорошо. Пригласил в первое же воскресенье приехать к нему на дачу в Царское. Я поехал. Жил он на чудной даче-особняке генерала Галла. Вся семья была дома. Обедали, гуляли и приятно провели весь день.

Когда вечером я собрался на вокзал, то Алексей Владимирович говорит:

? А Вы, Николай Павлович, из Петербурга не простившись не уезжайте. Мне надо с Вами еще раз поговорить о том, о чем мы с Вами сегодня говорили.

Говорили же мы о следующем:

? А что, Николай Павлович, ? спрашивает меня Алексей Владимирович, ? как Вы смотрите на то, если Вам представится возможность перейти на частную службу?

? Если выгодные будут предложения, то отчего же, пожалуй. Ведь я на государственной службе выслужил все, что мог.

? Вот я про это и говорю. Ведь у Вас, кроме всего того, что Вы будете получать на частной службе, пенсия будет, да и представится возможность скопить сотенку-другую на черный день.

? Хорошо бы, ? говорю.

? Ну так вот, я буду Вас иметь в виду на возможную в скором времени вакансию управляющего отделением Торгово-Промышленного банка в Москве. Согласны ли Вы на это? Ведь одной тантьемы¹⁸ Вы будете получать тысяч тридцать в год, а если разовьете дело, то и более.

? Согласен, ? говорю, ? Алексей Владимирович, очень благодарю Вас. Буду вакансии этой ждать.

На этом разговор у нас и окончился.

Пред отъездом из Петербурга зашел я к Алексею Владимировичу на Морскую. Он торопился куда-то уезжать, но сейчас же меня принял.

? Если бы, Николай Павлович, я Вам сейчас предложил место управляющего нашим отделением в Москве, Вы приняли бы в данное время это предложение?

? Нет, ? говорю, ? сейчас принять нельзя. Через несколько времени открывается Нижегородская ярмарка. Я уже назначен управляющим временным ярмарочным отделением. Моим уходом теперь могу поставить в затруднительное положение Управляющего Государственным банком и вызвать неудовольствие на себя Министра финансов. Это может вредно отразиться на моей пенсии. Вот после ярмарки ? дело будет другое.

? Да, конечно, сразу это сделать нельзя. Надо предварительно переговорить и с управляющим банком, и с министром. А то я на днях еду в Москву, и мы могли бы ехать вместе. Я Вас познакомил бы и с отделением, и с положением там дела.

Я ответил, что теперь это для меня крайне затруднительно. Завтра я должен ехать в Нижний Новгород для приготовлений к переезду на ярмарку и с начальством своим я уже распрощался.

? Делать, ? говорит, ? нечего. Приходится все это отложить до осени. А теперь пока до свиданья. Мы еще с Вами послужим, Николай Павлович.

Мы распрощались.

***

Человек предполагает, а Бог располагает. От весны до осени времени много. Если железо ковать, то надо тогда, когда оно горячо.

Мне непременно нужно было бы воспользоваться совместной поездкой с Алексеем Владимировичем в Москву, а затем, чтобы закончить дело, сейчас же после ярмарки приехать опять в Петербург, чтобы переговорить с моим начальством и заключить с Торгово-Промышленным банком лет на пять контракт ? и дело было бы сделано.

Я, конечно, так и поступил бы, но затянувшаяся война изменила все мои планы и все мои предположения. Война свое дело делала. Торговля начала принимать другой характер, банковая деятельность изменилась. Алексей Владимирович начал хворать глазами. Операция вышла, как говорят, не вполне удачно. Сначала он временно прекратил свои занятия в банке, а потом ? и окончательно.

Не решаясь менять службу во время все ломавшей и все изменявшей войны, увлекаясь возможно удачным проведением в Нижнем Новгороде подписок на военные займы, я плотно засел на своем месте. А время уходило все вперед и вперед.

Началась революция. Все закружилось перед нашими глазами. Алексей Владимирович уехал с семьей в Японию, а на нашу долю выпало переносить все российские невзгоды? И Бог весть, переживем ли?

С 22-го ноября 1917 года я совершенно не у дел. Живу где день, где ночь? и в голоде и холоде. Хожу совершенным оборванцем, так как весь кругом ограблен. Средств для жизни нет никаких. Помогают дочь и сыновья, а иногда и добрые люди.

Настоящее очень грустно, а потому, чтобы хоть несколько забыться, перехожу опять к воспоминаниям прошлого?

***

Дмитрия Васильевича Сироткина знаю я несколько лет. Помню его еще молодым человеком по Рыбинску. Дмитрий Васильевич имел судоходное дело в Нижнем Новгороде, а кредитоваться ездил в Рыбинск. Человек он самолюбивый и независимый. Поклониться, как человек не гибкий, не любил, да и не хотел. Нижегородские торговые тузы долго не давали ему ходу. Без кредита же бойкому торговцу нельзя. Сироткин принужден был искать его на стороне. Рыбинск по своему положению во время навигации мог кредитовать всю Волгу. При первом моем знакомстве с Сироткиным он произвел на меня впечатление крепколобого деловитого самородка.

Как-то во время моей службы в Рыбинске понадобилась справка о времени необходимого оборота по выдаваемым векселям в Волжско-Камском районе по хлебной, транспортной, лесной и нефтяной торговлям. Я обратился к Сироткину. Через несколько времени получил от него дельную и основательную записку. Записка эта мне пригодилась.

При первом моем приезде в Нижний Новгород из Вологды для управления Нижегородским отделением Государственного банка на время отпуска бывшего управляющего Янкина я вместе с Андреем Ивановичем Милютиным и Николаем Ивановичем Волковым часто бывал у Дмитрия Васильевича Сироткина.

При разговорах в то время с господами Нижегородскими тузами ? членами учетно-ссудного комитета отделения Государственного банка Николаем Александровичем Бугровым¹⁹, Яковом Емельяновичем Башкировым²⁰ и другими ? о кредитоспособности Дмитрия Васильевича Сироткина получал ответ:

?Пусть такие, как Сироткин, кредитуются в Рыбинске, а мы им в Нижнем не даем. Молоды они еще!?

Надо знать исторический характер торгово-промышленной жизни города Нижнего Новгорода. Как и везде, до проявления в России деятельности банков, существующих в нашей отсталой от всего мира Родине всего лишь 60?70 лет²¹, торговля в Нижнем Новгороде велась исключительно ?на капитал?. Векселей не знали, не знали и банков.

Лишь тот мог быть купцом, у кого в сундуках хранились денежки. Всякий вел торговлю в пределах своего оборотного капитала. Кредиты допускались в исключительных случаях между собой и были для торговцев очень тяжелы.

Когда же начали открываться банки, то торговать стало легче, но все же и банки на первых порах своей деятельности весьма долгое время были в руках своих распорядителей ? крупных капиталистов. Развитие торгово-промышленной жизни в Нижнем Новгороде несколько десятков лет находилось в крайне тяжелых условиях, что, конечно, несмотря на все особенно благоприятные условия его экономического и географического положения как города, находящегося в центре нашей многоводной системы, не могло не отразиться на его росте. После шумных ярмарок город для дела торговли ?тихо опочивал?.

Все здесь дело в том, что город Нижний Новгород много лет находился на трех китах в лице крупнейших нижегородских фирм: Николая Александровича Бугрова и двух братьев Башкировых (Яков Емельянович Башкиров и Матвей Емельянович Башкиров). Все делалось в городе по их указке и с их одобрения.

Стоило лишь кому-нибудь из средней руки купечества поднять голову и заговорить в думе или на бирже погромче, как сейчас же кто-либо из названных тузов поручал своим доверенным заняться ретивым молодцом. Ходу, конечно, ему уже нигде не давали. Названные крупные фирмы, ведя конкуренцию между собою в торговых делах, на общественном поприще всегда становились на одну точку. Нижний Новгород, следовательно, находился под гнетом капиталов крупных волжских фирм, и, понятно, культурный рост его тормозился.

Нужно было иметь много энергии и ума, чтобы выбиться из этого гнета и стать на свои ноги в Нижнем Новгороде таким лицам, как Дмитрий Васильевич Сироткин. Он проложил себе дорогу собственным своим лбом. Дела его вследствие недостатка кредита и разнообразия предприятий испытывали иногда затруднения, но, в конце концов, он вышел победителем и перед войной и революцией занял весьма видное положение среди крупного приволжского купечества.

Кроме своих личных дел и участия во многих паевых и акционерных предприятиях, он создал нефтяное и транспортное дело под фирмою Общество ?Волга?²², в которое вступили крупными пайщиками Нижегородское товарищество Якова Степановича Чернонебова и известные астраханские фирмы: Иван Матвеевич Лбов и Иван Федорович Скрипинский.

Дмитрий Васильевич Сироткин ? личность, несомненно, недюжинная. Кроме самостоятельности характера и самобытности ума я заметил в нем черту замечательного умения разобраться во всяких культурных начинаниях. Я очень удивлялся, откуда у него что бралось и как он мог находить столько времени, чтобы быть в курсе запросов современной жизни. И своего дела у него много, и общественного через край, а он всегда успеет и прочесть что-нибудь, и купить что-либо, и новинка литературная всегда на столе у него лежит. Очень хорошо научился говорить в больших общественных собраниях. И все это выросло у Сироткина в последних десятка два лет. Школьного образования он не получил никакого и жизнью мог быть затерт.

Несомненно то, что если бы при нормальном ходе общественной жизни деятельность его в должности нижегородского городского головы была бы продолжена, то город оказался бы в больших долгах? Но ведь что такое долги, если основания для них положительные? Город в течение десяти?пятнадцати лет мог бы вырасти до неузнаваемости, а долги уплатились бы постепенно. Для этого много можно было бы придумать разных способов. Богатых людей и деньгами, и умом в Нижнем Новгороде много. Торговля развивается изумительно.

Ведь если бы и при ведении государственного хозяйства не побоялись бы в свое время задолжать миллиардов десять?пятнадцать, то и железных дорог было бы у нас сколько угодно, и флот был бы, и вооружение было бы, и, может быть, войны у нас тогда не было бы; а если бы и была, то результаты получились бы другие.

Производительные долгосрочные долги не страшны, так как если страна живет и развивается, то способов для погашения долгов всегда можно изыскать сколько угодно.

Опасение же сделать необходимый в свое время долг для той или другой государственной надобности может задержать рост страны на много лет.

***

Заканчивая свои воспоминания о Нижегородской жизни и стараясь не забыть все в нем пережитое, должен сказать несколько слов о ?Сормовском заводе?²³. О деятельности завода говорить не буду ? она всем хорошо известна. Но не могу забыть то впечатление, которое на меня произвело заводское общество.

Бывая у моего знакомого, директора завода Сергея Александровича Хренникова, я познакомился с некоторыми из заводских служащих, но когда мне пришлось быть как-то на большом в Сормове общественном обеде, то виденное мною превзошло все мои ожидания. Вот где, думаю, культура! Вот где настоящая живая жизнь образованных людей ? тружеников!

Представьте себе огромный зал, наполненный свежими, здоровыми и интеллигентными лицами, живущими своей обособленной от города жизнью. Среди большого заводского общества оказалось более сорока человек инженеров. Всюду слышались веселые, остроумные и оживленные разговоры с особым отпечатком именно заводской, а не городской в вечных рамках жизни.

Все, думаю, у них весело, просто и естественно. И все это в двадцати лишь верстах от города Нижнего Новгорода?

***

Захват Нижегородской конторы Государственного банка большевиками состоялся 22 ноября 1917 года.

В этот день, как только открыли кладовые, пришли в контору товарищи Сергей Александрович Акимов, Яков Зиновьевич Воробьев (он же Каатц) и бывший сормовский чертежник Хахарев.

Красногвардейцы были оставлены внизу в вестибюле, а ко мне вошел лишь один Акимов. Предъявил бумагу Нижегородского исполнительного комитета за подписью председателя Романова о допущении в контору его, Акимова, в качестве комиссара со стороны совета для наблюдения за ходом операций. Я уже знал, что власть в городе перешла к большевикам. Председатель комитета Романов за два дня до этого говорил мне по телефону, чтобы я за банк не беспокоился и продолжал спокойно со всеми служащими работать, так как никаких покушений на банк они делать не собираются.

Я сейчас же пригласил к себе на заседание всех управляющих частными банками и передал им об обращении ко мне Романова.

Совещание высказалось за то, чтобы продолжать банковую работу, но лишь при том условии, если большевистская власть не будет вмешиваться в банковые распорядки. Об Акимове Романов мне ничего не говорил.

С приходом Акимова дело изменилось. Мне необходимо было что-либо предпринять.

Немедленно, не теряя времени, я созвал у себя в конторе губернское совещание, пригласив прокурора окружного суда, городского голову, управляющего контрольной палатой, всех управляющих и директоров нижегородских частных банков, директоров и старших чинов Нижегородской конторы Государственного банка, и в присутствии Акимова объявил им о содержании присланной бумаги от Нижегородского исполнительного комитета, попросив высказать по этому поводу свое мнение.

На первом этом совещании ничего решено не было. В тот день собрались мы в том же составе еще раз, но уже без участия Акимова.

На втором заседании, исходя из создавшегося положения вещей, все единогласно пришли к следующему заключению: ?Ввиду того, что ведение дела в конторе и течение операций идут правильно, присутствие комиссара совершенно не требуется. Но, считаясь с возможным беспокойством неосведомленной об этом толпы, а также рабочих фабрик и заводов, в которых идут брожения и наблюдается тенденция к истребованию из банков вкладов, признать возможным впредь до успокоения допущение в Нижегородской конторе Государственного банка присутствие комиссара от Исполнительного комитета, но лишь при условиях:

1)  Приглашения также депутатов на равных основаниях с присланным комиссаром от Нижегородского исполнительного комитета:

а)  от Нижегородской городской думы и

б)  от крестьян Нижегородской губернии.

2)  Чтобы означенные депутаты отнюдь не вмешивались в банковские распорядки и не нарушали бы спокойного труда служащих конторы?.

Об изложенном тут же был составлен за подписями всех присутствовавших на совещании лиц протокол.

Протокол этот на другой же день целиком был напечатан в местных газетах.

Через день вечером было заседание гласных городской думы. На этом заседании городской голова Ганчель доложил гласным о положении дел в конторе Государственного банка. Гласные высказались за то, что следует в присылке комиссара в контору банка протестовать, так как в целости капиталов и ценностей сомнений нет.

Инспектор мелкого кредита гласный думы Николай Павлович Михайлов сказал длинную речь, в которой заявил, что все служащие конторы решили выразить протест против присылки комиссара забастовкой. Пришлось и мне сказать несколько слов.

Вполне разделяя нравственный подъем служащих конторы и совершенно присоединяясь к забастовке, я высказал свое мнение, что забастовка ? это лишь один красивый и поэтичный жест.

Что, несомненно, вслед за забастовкою начнутся со стороны большевистской власти всяческие репрессии, и что чиновники, конечно, не выдержат и чрез несколько времени все выйдут на работу.

? Здесь, господа гласные Нижегородской городской думы, ? сказал я, ? необходимо предпринять что-нибудь другое, более реальное. Вот я и прошу Вас сказать о том, какую Вы можете дать мне реальную поддержку?

Мне ответили, что реальной поддержки Городская дума дать никакой не может. С ее стороны может быть лишь одна моральная поддержка. Тогда я стал просить гласных городской думы пожаловать завтра утром в контору банка к открытию кладовых для оказания хотя бы моральной поддержки, так как утопающий хватается и за соломинку. Городской голова Ганчель меня поддержал и стал просить гласных думы прийти в контору всем составом к открытию операций к 9 ч. утра. Мне же за истечением положенного времени говорить больше не дали. К открытию кладовых никто из гласных городской думы на другой день не прибыл, а в 11 часов утра я по распоряжению комиссара Акимова был арестован и под конвоем красногвардейцев-латышей отправлен в бывший губернаторский дворец.

Когда меня арестовали, то, желая избежать шествия под конвоем по нижегородским улицам, я предложил Акимову, чтобы я сам отправился в бывший губернаторский дворец и объявил, что я арестован. Акимов посоветовался об этом с Воробьевым и Хахаревым. Первый возражений против этого не сделал, а Хахарев настоял, чтобы я шел непременно под конвоем.

Вечером во дворец пришел Акимов и объявил, что я перевожусь под домашний арест. Тогда же в сопровождении латышей, вооруженных ружьями, я был отправлен домой.

Через несколько дней в сопровождении вооруженных латышей, все время находившихся в моей квартире и меня карауливших, я был приведен в контору банка.

Там находился Акимов и несколько человек банковских чиновников ? штрейкбрехеров. Из них помню лишь Калиновского, Жмакина и старшего кассира Фесюкова. Кроме того, было несколько счетчиков и сторожей.

Акимов, обратившись ко мне, сказал, чтобы я приступил к работе, но не на правах управляющего, а простым рядовым работником, так как у него состав для кассы и операционного дела готов.

Я заявил, что работать в таком составе, какой он набрал, не могу, так как отвечаю за целость вверенных мне капиталов и ценностей, и, наконец, не нахожу его вправе превращать меня в рядового работника, считая это за издевательство надо мной.

После этого последнего моего посещения конторы я захворал и слег в постель.

Дня через два приходил за мною опять вооруженный латыш с приглашением на какое-то заседание в конторе под председательством Романова, но я за болезнью на него не пошел.

28 ноября 1917 года получил от Акимова бумагу, чтобы я в двухдневный срок очистил занимаемую мной казенную квартиру.

В два дня уложил, как мог, вещи, мебель и со всем моим накопленным долгой жизнью скарбом, чадами и домочадцами переехал на случайно предложенную мне частную квартиру.

Временно, пока квартиру не устроил, ночевал где день, где ночь, пользуясь гостеприимством добрых знакомых. Жена с дочерью, внучкой и нянюшкой Сашей приютились у Миловидовых. Любимые мною перевозимые из города в город цветы пришлось бросить на произвол судьбы у банковского садовника. Садовника того теперь в банке нет ? впрочем, нет и цветов. Оставил в гостиной чудную старинную в стиле ампир золоченую гипсовую люстру, прекрасный градусник Воткея, а также парные сани с медвежьей и черной бараньей полостями и много других мелких хозяйственных вещей. Некоторую мебель разобрали сторожа?

В это время происходило в Нижнем Новгороде много арестов и шли расстрелы. Наступали чехословаки. Взята была уже Казань. Большевистская власть была встревожена. Но арест мой прошел для меня вполне благополучно. После проведенной отвратительной ночи в так называемой ?саботажке?, в сыром и грязном подвале дома Кузнецова на Малой Покровке вместе с разной арестованной рванью, я был освобожден. Один из заседавших в доме Кузнецова латышей, отпуская меня, пересмотрел только взятую у меня при обыске переписку?

Первое, что было решено при получении сведений о числе комнат в моей квартире, ? это совсем меня выселить, а мебель реквизировать. Затем, когда пошел я объясняться, а потом сходили в квартирный отдел мои сыновья Павел и Алексей и выяснили, что комнаты наши очень маленькие и что в квартире живет нас семь человек, то решение о выселении отменили, а постановили реквизировать три комнаты, предоставив четыре остальных нам. Пришлось, конечно, покориться.

Старший мой сын, Павел Николаевич, решительно запротестовал против дальнейшей совместной с нами жизни при создавшихся условиях, и я, уступая ему, так как иначе он сам грозил уехать, принужден был уйти из дому и обречь себя на скитальческую жизнь...

Обо мне чем может заботится моя дочь, но и ее положение очень неустроенное. Да и кто в данное время ?сегодня? может сказать о том, что будет ?завтра??! Все живут в каком-то ?ожидании?? Одно и, может быть, верное общее мнение, что того, что ?было?, никогда больше не будет.

Текст к публикации
подготовил к.и.н. А.В. Бугров

¹ Род Полянских принадлежал к дворянству и был известен, по крайней мере, с XVII века. Павел Ефимович Полянский (1810?1871), отец Н.П. Полянского, был вице-губернатором Тамбовской губернии.

² См.: Полянский Н.П. Нижегородские воспоминания банкира. Нижний Новгород, 1909?1918. СПб., 1998.

³ Янкин Иван Петрович (1842?1916) ? потомственный почетный гражданин, управляющий Нижегородским отделением Государственного банка (1878?1903).

⁴ Гутьер Александр Евгеньевич ? управляющий Нижегородским отделением Государственного банка (1903?1909).

⁵ Коковцов Владимир Николаевич (1853?1943), государственный деятель, граф, заместитель (товарищ) министра финансов (1896?1902), министр финансов (1904?1905 и 1906?1914).

⁶ Коншин Алексей Владимирович (1858??) ? управляющий Государственным банком (1910?1914).

⁷ Барк Петр Львович (1869-1937) ? государственный и банковский деятель, управляющий Петербургской конторой Государственного банка (1905?1906), директор-распорядитель Волжско-Камского акционерного коммерческого банка, товарищ министра торговли и промышленности (1912?1914), министр финансов (1914 ? февраль 1917).

⁸ Мухин Александр Флегонтович (1846?1917), банкир, с 1879 г. фактический руководитель Волжско-Камского банка, председатель правления. Признанный авторитет в банковской сфере, Мухин состоял также председателем Комитета акционерных коммерческих банков и членом Государственного Совета по выборам от торговли и промышленности.

⁹ Шипов Иван Павлович (1865?1919) ? министр финансов (1905?1906), министр торговли и промышленности (1908?1909), управляющий Государственным банком (1914 ? ноябрь 1917).

¹⁰ Светлицкий Александр Иванович (1860??) ? управляющий Московской конторой Государственного банка (1910?1914).

¹¹ Нилус Богдан Михайлович (1868??) ? гражданский инженер, архитектор Московской конторы Государственного банка (1907?1917). Участвовал в проектировании здания Нижегородской конторы Государственного банка (1911?1913) и Ссудной казны в Москве (1914?1916).

¹² Сироткин Дмитрий Васильевич (1865?1953) ? предприниматель и общественный деятель, председатель Нижегородского Биржевого комитета (1907?1917), в 1913?1917 гг. ? Нижегородский городской голова.

¹³ Салазкин Аркадий Сергеевич (1870??) ? предприниматель и общественный деятель, председатель Нижегородского Ярмарочного комитета, депутат IV Государственной думы.

¹⁴ Второв Николай Александрович (1866?1918) ? предприниматель, крупный промышленник и финансист. Крупный акционер ряда банков (в том числе владелец контрольного пакета акций банка ?И.В. Юнкер и Ко.? в Москве ? с 1914 г.) и текстильных фирм, предприятий химической промышленности, создатель завода электростали под Москвой (Товарищество ?Электросталь?, 1916 г.).

¹⁵ Рукин Петр Александрович ? купец, член правления Нижегородского торгово-промышленного и пароходного общества ?Волга?.

¹⁶ Башкиров Матвей Емельянович (1840?1924) ? предприниматель, владелец одной из крупнейших в Поволжье пароходных компаний ? Товарищества торговли и пароходства М.Е. Башкирова (1872), владелец мельницы в Моршанске (1895) и макаронной фабрики (1899).

¹⁷ Имеется в виду Русский торгово-промышленный банк, основанный в 1889 г. К 1914 г. банк располагал самой разветвленной сетью филиалов среди петербургских частных кредитных учреждений (111 отделений и комиссионерств, включая отделение в Москве, открытое в 1889 г.), входил в первую десятку российских акционерных банков. Правление банка располагалось в Петербурге на Большой Морской ул. (д. 15).

¹⁸ Тантьема (франц. tantieme) ? вознаграждение за успешную деятельность в виде процента от чистой прибыли.

¹⁹ Бугров Николай Александрович (1837?1911) ? нижегородский 1-й гильдии купец, мануфактур-советник, гласный Нижегородской городской думы, один из крупнейших предпринимателей Нижнего Новгорода (мукомольное и судоходное дело).

²⁰ Башкиров Яков Емельянович (1840?1913) ? нижегородский 1-й гильдии купец, мануфактур-советник, потомственный дворянин (1912). Учредитель ?Мукомольного товарищества Я.Е. Башкирова? (1892), соучредитель (вместе с Н.А. Бугровым и М.Е. Башкировым) ?Товарищества Нижегородской льнопрядильной мануфактуры? (1897). Брат М.Е. Башкирова.

²¹ Н.П. Полянский имеет в виду деятельность акционерных коммерческих банков, которые начали создаваться в России с 1860-х годов. Существовавшие с середины XVIII в. казенные банки кредитовали преимущественно дворян и высший слой купечества.

²² Торгово-промышленное и пароходное общество ?Волга? было основано в Нижнем Новгороде в 1910 г. (основной капитал ? 6 млн. руб.); занималось перевозкой по Волге, рекам Волжского бассейна, Оби и Иртышу нефтепродуктов и других товаров.

²³ Имеется в виду головной (вагоностроительный или паровозостроительный) завод Общества железоделательных, сталелитейных и механических заводов ?Сормово?, основанного в 1848 году. В начале ХХ в. Общество владело судостроительным, машиностроительным, вагоностроительным, паровозостроительным и др. заводами, выпускавшими гражданскую и военную продукцию. В правление компании входил Д.В. Сироткин.

Материал подготовлен Департаментом внешних и общественных связей